Но по сравнению с 4 факультетом была все-таки одна существенная разница: глупостей, вроде «в первую очередь нам нужны хорошие офицеры, а потом уже хорошие специалисты» здесь уже в открытую не говорили и уровень интеллекта руководства Спецуправления был намного выше. Не было, как на 4 факультете, четкого разделения на преподавателей и начальников, все начальники – это, как правило, тоже математики, только делающие при этом такую работу, которую везде принято называть карьерой. И в треугольнике «офицер – чиновник – специалист» еще неизвестно, какая сторона должна быть больше, во всяком случае, для большинства этот треугольник был явно не равносторонний. Люди, попадая на руководящие должности, понемногу менялись, становились более важными и вальяжными, любили давать руководящие указания, выступать с общими рассуждениями на партийных собраниях (все сотрудники КГБ должны были быть коммунистами), постоянно находили недостатки у подчиненных. Но если на 4 факультете эти недостатки все время выражались в «неприческах» и плохо почищенных сапогах, то в Спецуправлении начальники очень любили до бесконечности вносить мелкие стилистические поправки в подготовленные их подчиненными статьи для издававшегося в 8 ГУ КГБ внутреннего научно-технического сборника.

У меня была возможность сравнивать 4 факультет и Спецуправление: и в одном и в другом месте я провел достаточно времени. 4 факультет – резко выраженный контраст между преподавателями и начальниками и в целом более свободная, раскрепощенная атмосфера. Здесь меньше думают о карьерных интересах, здесь более популярны профессионалы, люди, выделяющиеся по своим качествам из общей массы. Здесь, наконец, много молодых людей с еще не закостеневшими мозгами, не успевшими растерять свой идеализм, какие-то неуловимые и нетривиальные черты, по которым практически любой преподаватель, общаясь с ними, становится сам моложе и раскованнее. А Спецуправление – это уже машина, механизм, производство. Здесь нет начальника курса, подобного нашему Чуде, нет и такого коллектива, легкого на подъем, свободного, демократичного, раскованного, какой сложился в нашей учебной группе на 4 факультете. Все в Спецуправлении уже сами за себя, больше думают о карьерном росте, о начальственных перспективах, о смысле жизни и реальных ценностях в ней. Сказывается и возрастное неравенство: старшие коллеги более опытные и имеют больше прав, молодому специалисту еще предстоит доказывать, чего он стоит на самом деле. Обстановка в Спецуправлении показалась мне все-таки более скучной и серой, чем на 4 факультете, постоянные сплетни в курилке, одни и те же темы: кто и как делает себе карьеру, кого назначат начальничком, чего ожидать в ближайшем будущем… Да не хочу я ничего ожидать и расписывать свою жизнь заранее на 20 лет вперед: через три года выбиться в руководители группы, еще через пять – в руководство отделения и карабкаться в этой тихой и заезженной колее до седых волос. Хочется каких-то нетривиальных поступков, нестандартных решений, неординарных действий, не хочется быть таким, как все. Но это все, наверное, несбыточные мечты, реальность – вот она, гораздо проще и прозаичнее: разнарядка на стройку, дежурство по продовольственным заказам, высиживание каждый день с 9 до 6 за одним и тем же столом, глядя на одни и те же лица, политучеба после работы, одна и та же скучная и унылая обывательщина. И так – до пенсии? Ну уж нет, может быть, кому-то такая колея и по душе, но не мне. Год, два, а затем – искать выезд из нее.

Один отдел в Спецуправлении занимал особое положение в самом что ни на есть прямом смысле слова: находился не в стекляшке, а в обособленном старинном здании тюремного типа минутах в 15-20 ходьбы от стекляшки. Это был Теоретический отдел, в котором начальником был уже известный нам по лекциям по ТВИСТу Вадим Евдокимович Степанов. К нему-то я и попал сразу же после окончания факультета.