Ну а после обеда – мучительное ожидание конца рабочего дня. Как же медленно ползет время! Все проблемы уже обсуждены и переговорены с утра, все мысли в голове начисто перебиваются буйным обедом в желудке, перед тобой раскрытая тетрадь, гора предыдущих отчетов и часа четыре времени, оставшегося до финального свистка. Самое ненавистное время, ни разу ничего путного за это время мне в голову не приходило. И так каждый день, одно и то же, за редкими исключениями. Тоже ведь своеобразная школа выживания, в которой самое главное – не опуститься до уровня, когда эти повседневные проблемы вытолкнут все остальное из головы, когда забудешь о своем образовании, квалификации, призвании, займешься одной общественной или партийной работой, превратишься в заурядного сплетника и пустомелю из курилки.

Довольно быстро я понял, что такой образ жизни – не по мне, хотелось живой, интересной работы, хотелось видеть реальные результаты своей работы, которые можно выразить не только абстрактными теоремами, а чем-то иным, более приземленным, более понятным, более очевидным. Чтобы критериями успешного завершения работы были не одобрительные слова даже такого авторитетного человека, как Степанов, а что-то другое, тоже простое и понятное практически любому. У авиаконструктора, например, есть такие критерии: если его самолет успешно прошел летные испытания, значит он все сделал правильно, если у агронома вырос хороший урожай, значит он тоже сделал все верно. Да в том же 16 управлении, если вскрыли шифр, прочитали открытый текст – безусловный успех, заслуженная награда. Но в Теоретическом отделе 8 управления КГБ таких критериев чаще всего не было, случаи, когда удавалось «колонуть» какой-то свой действующий шифр были, во-первых, крайне редки, а, во-вторых, расколоть шифр с помощью абстрактного его анализа – это одно, а реально прочитать шифрованную переписку – это совсем другое. Отдел плодил кучи отчетов, статей в закрытые научно-технические сборники, проводил массу фундаментальных и прогнозных исследований, казалось, что собранные в одном месте сильные математики способны предложить новые оригинальные идеи, которые будут конкурентоспособны с последними американскими достижениями в криптографии. Но часто приходилось слышать такие речи:

– На самом деле мы здесь в резерве, на случай непредвиденных обстоятельств. А все эти теоремы – это так, чтобы не было скучно сидеть.

В триаде «специалист-офицер-чиновник» далеко не очевидно, что специалиста надо было ставить на первое место.

Но все же основное мое впечатление от времени, проведенном в отделе у Степанова – это очень сильный коллектив, в котором есть общепризнанный лидер, а у большинства сотрудников есть желание походить на такого лидера, достичь его уровня, составить ему конкуренцию. Такого коллектива мне, к сожалению, за всю последующую жизнь встречать больше не довелось. И любой молодой выпускник 4 факультета, попадая к Степанову, невольно впитывал в себя такие качества, как строгая логика в рассуждениях, подчинение их какой-то определенной цели, умение сразу же отличить реальные аргументы от пустой фразеологии, оценка человека по реальным результатам его деятельности. И эта степановская школа оказалась очень полезной во всей моей дальнейшей биографии, а прошедших ее людей потом приходилось встречать в таких организациях, как Газпром и Сбербанк.