– Не может этого быть! – повел вокруг своими стекляшками Лисоверт. – Чтобы Алексей Григорьевич грабил инкассаторов! Какая-то нелепица! Самовар из ваты!

Ангелина Анатольевна возмутилась:

– Знаю я эту милицию, им лишь бы отчитаться! Лишь бы начальству угодить! Конечно, самого Балалаева обчистили! Вот они на стену и лезут! Хватают, кто под руку подвернулся!

Произнося свою речь, Рогальская ходила вдоль садовой дорожки, и миниатюрные копытца ее высоких каблуков оставляли во влажном песчаном грунте глубокие ямки, похожие на пулевые отверстия.

– Ты-то чего молчишь, Ефим Алексеевич? – наставил на Мимикьянова свою простодушную оптику генеральный директор. – Ты-то, Ефим, как считаешь, мог Грибков пойти на такое, а?

Ефим сжал губы в подковку концами, устремленную к земле: дескать, не знаю, что и думать.

В следующее мгновение его сросшиеся на переносице брови приподнялись.

Ефим увидел, как в калитку директорского сада один за другим втискивались трое мужчин. Это была лаборатория пространственных измерений в полном составе. Первым двигался прямой и мрачный, как приговор суда, исполняющий обязанности заведующего лабораторией Максим Карликов. За ним выступал, опустив львиную голову, младший научный сотрудник Феликс Бобин, а замыкал шествие – инженер Женя Вергелесов, нарядный, как киногерой. Снежно-белую шляпу он держал в опущенной левой руке.

Очки Ильи Сергеевича устремились на нежданных гостей с выражением вопроса.

Ангелина Анатольевна перестала хрустеть песком.

Лаборатория подошла к дачному столику, за которым сидел генеральный директор «Топологии», и выстроилась, словно воинское подразделение на плацу.

Все молчали, будто прятались за еще не нарушенной тишиной от новых нерадостных известий.

Наконец, Карликов грузно переступил с ноги на ногу, сморщил свое маленькое лицо медвежонка, укрепленное на большой колючей голове, и мрачно прогудел:

– Мы признаться пришли.

– Раз уж так получилось, – встряхнул львиной гривой Феликс Бобин и намертво уткнул глаза в землю.

Женя Вергелесов ничего не сказал, а только переложил свою снежно белую шляпу из левой руки в правую.

– В чем признаться-то? – осторожно и даже, как показалось Ефиму, с испугом спросил Лисоверт.

Карликов похрустел подошвами по песку, и ответил по праву старшего по должности:

– Мы же думали, тот эхолот «Зонд -5» был списанным. Мы не знали, что он остался на балансе. Ну, и… – исполняющий обязанности начальника лаборатории с видом вконец проигравшегося банкрота, махнул рукой.

– Понимаете, Илья Сергеевич, – вскинул голову Феликс, – там приемное устройство – очень мощное! Поличастотное… Вот мы и решили из него спутниковую антенну собрать… Ну, чтобы все мировые каналы брала… Там же не только музыка с порнографией… Вы не подумайте… Мы не для этого! В мире же и научные каналы есть! Хотя, и не так много…

– Мы же должны в курсе научных новостей быть! – несмело промямлил Женя Вергелесов, смутился и переложил белую шляпу из правой руки обратно в левую.

Лисоверт смял кожу над переносицей, отчего ее складки стали похожи на маленький лабиринт, где вход есть, выхода – нет.

– Какой «Зонд-5»? Какая антенна? Какая порнография? – почти жалобно произнес он. – Что вы несете? Максим Сергеевич! – устремил очки на исполняющего обязанности начальника лаборатории генеральный директор.