В общем, таким методом я начал довольно быстро овладевать штурвальной наукой.

Примерно через час Халин разлепил глаза, поднял лобовое стекло и встал возле него, подперев голову рукой.

– Ничего правишь! – сказал он мне. – Для первого раза вполне прилично.

Представляю, как бы он удивился, если бы узнал про соотношения углов!

В рубку вошел капитан. Подошел к Халину, неодобрительно покосился на меня.

– Обучаем новобранцев! – перехватив взгляд Пожалостина, улыбнулся старпом. – Не все же штурманам за рулевого стоять.

– Ну и разит от вас одеколоном! – отодвинулся от него капитан.

– Брился!

– Понятно, только неудачно как-то. На подбородке щетина, а щеку до мяса выбрили. А? – И он пальцем показал на ссадины.

– Что ж, бывает.

– Бывает! – сказал капитан. – Бывает! А как же, бывает! Конечно, бывает! – И, верный себе, запел: – Бывает. А как же? Конечно, бывает, что кожу щеки обо что-то срывают. – Пропев это раз десять, он, как всегда неожиданно остановился и спросил: – Бывает – только в трезвом ли виде?

– Ну, Борис Викторович, – торопливо ответил старпом. – Я сейчас как стеклышко. Хоть на парад.

– Смотрите! Но не забывайте – вахта ваша, и полная ответственность за судно на вас. Будьте внимательны, тем более что Юрий Петрович в первый раз на руле.

– Конечно, – сказал Халин. – Все будет по уставу!

– Вот именно! – поддакнул капитан. – Ну, я пошел. И табурет захвачу. Нехорошо, понимаете, что он в рубку попал. Недогляд.

– Во зуда! – сказал Герка, когда капитан удалился.

– Плевать, – отозвался старпом. – Попел, попел, а рапорт не напишет. Боря – белая головка, все знают, зануда, но не гад.

Я был занят своими вычислениями углов и слышал их в полуха, но на последнее замечание старпома все же отозвался.

– А ты и рад, – сказал я зло.

– Чему? – удивился Халин.

– Что он не гад.

Старпом захохотал:

– Ну и корвет попался! Один поет, другой стихами говорит. Как тут жить простому человеку?

Руль отнимал все мое внимание. Я понял, что править судном и говорить одновременно не смогу, хотя многое хотелось сказать старпому из того, что пришло в голову этой ночью. Ничего, подумал я, будет еще время, и весь сосредоточился на руле. Когда я видел, что судно повинуется мне, приходило радостное чувство, прежде не знакомое.

Чуть ли не впервые в жизни я занимался делом, которое приносит быстрый результат. Именно в быстроте была прелесть этой работы. Чуть крутанул штурвал, и видишь, как теплоход послушно меняет курс. Судно-то немалое, на 250 пассажиров, А вот слушает. Раз – берет влево, раз – вправо. Я с завистью подумал о людях, которые всю жизнь заняты такого рода делами. Конечно, моя математика – отнюдь не пустая игра ума. И нетрудно догадаться, что пользы от нее, пожалуй, не меньше, чем от кручения штурвала на одном из сотен «омиков», но там польза в конечном счете, через множество опосредований, отнюдь не наглядная, здесь же – вот она, на ладони. Эти размышления отвлекали меня от вычислений углов, и окрик старпома заставил осознать, что и вред в такого рода деятельности – быстрый и непосредственный.

– Разуй глаза! – гаркнул старпом. – Лево руля!

Естественно, от неожиданности я крутанул вправо, точно нацеливая «омик» на огромный серый танкер, который выползал из-за мыса, почти перегородив фарватер.

Старпом оттолкнул меня от штурвала и завертел его так, что спицы слились в сплошной круг. От резкого поворота нашу корму занесло; и мачта с флагом проскочила совсем близко от борта танкера, Халин выправил «омик» на очередной створный знак, подтолкнул меня к штурвалу, упал грудью на раму иллюминатора.

– Ну, Юра! – сказал он. – Бога благодари, что нет у меня сил сегодня ругаться.

Он стоял, держась рукой за сердце.

– Постараюсь быть внимательней, – сказал я вместо извинения.

– Старайся! – хохотнул старпом. – Жить-то хочется.

– Ты бы вчера об этом помнил, – врезал я зло.

– А что вчера? – воткнулся Герка. – Отлично побузили. Будет что вспомнить. Верно, старпом?

– Нормальный загул, – откликнулся Халин лениво.

– Ну нет! – сказал я с расстановкой. – Вы как хотите, но я в такие игры больше не играю.

– Да ты что? – искренне удивился Герка. – От коллектива отрываешься, расхлебай? Чего будем с ним делать, старпом?

– Каждый за себя, – ответил Халин. – В компанию никого не тащим!

Я целиком ушел в свои вычисления и в разговоре больше не участвовал.

Когда стемнело, мы были в Рыбинском водохранилище. Ночевать приткнулись возле какой-то деревеньки к хлипкому, зато совершенно свободному пирсу. Я ушел с судна, когда Герка и старпом еще только собирались на берег, прихватил Ваню и Василия, и втроем мы долго гуляли по здешним ровным полям, совсем не похожим на холмистые окрестности Углича.